После густых октябрьских сумерек, деликатно намекающих на скорые ноябрьские заморозки, особенно приятно окунуться в гостеприимное тепло уютного места с особенной атмосферой. В цокольном этаже по улице Крылова, укрывшись под крылом своих старших коллег — Сибирской школы флористики и дизайна, — с весны 2017 года расположилось и принялось цвести в прямом и переносном смыслах Сибирское Арт-пространство.
Эта сравнительно молодая, но перспективная площадка радует глаз экологичным оформлением, рукотворными декоративными элементами и подчёркнуто винтажным стилем исполнения. До 15 октября тон в ней задаёт сочная экспозиция картин художника Константина Прусова, объединённая формулой «Назад в будущее». Автор, имеющий за плечами солидный багаж в виде нескольких персональных выставок, двух авторских курсов и серьёзных творческих проектов, охотно проводит в залах экскурсии, анонсирует мастер-классы, фотографируется с посетителями и с удовольствием отвечает на вопросы.
Об испанском пленэре, уехавших за границу картинах, работе над короткометражным фильмом «Вера» и других интересных вещах мы и побеседовали с Костей за чашкой кофе.
— Для начала расскажи чуть-чуть о себе. В двух словах — кто ты?
— Знаешь, я начну немного издалека. Есть художники, которые пишут для себя, а есть те, кто пишет для людей. Я пишу для людей. Я стремлюсь дать им возможность при соприкосновении с искусством углубить своё восприятие, открыть новые грани мира, познать вечные ценности.
— Ты закончил Институт искусств НГПУ…
— Да. Но это неважно. Профиль образования не так уж важен. Но именно там я понял, чем хочу заниматься в жизни.
— То есть ты поступал, не имея чёткого представления, кем хочешь стать?
— Нет, конечно. Я поступал сознательно, но там обрёл уверенность в себе. Я получил свободу действий и возможность что-то изучать, научился черпать знания и навыки из окружающего мира. Я понял, что рукотворные произведения очень важны, а в скором времени они станут цениться ещё выше как настоящее, неподдельное, глубоко человечное искусство. Ещё я понял, что мне необходимо ездить по миру, вдохновляться шедеврами. Лувр, Третьяковская галерея — музеи, которые дали мне массу впечатлений. Не забуду, как с друзьями и коллегами торопился на выставку Зинаиды Серебряковой, проходившую этим летом в Москве. Это было безумие. Мы в прямом смысле неслись из Суздаля в Москву.
— Из Суздаля?
— Да. Выставка длилась с апреля по июль. И так случилось, что как раз летом мы с друзьями принимали в Новосибирске испанских коллег. У нас были составлены программа мероприятий и план поездок. В конце июля мы работали в Суздале. Но я сказал себе, что не могу пропустить такое событие, без преувеличения знаковое. Мы всей компанией в прямом смысле рванули в Москву из Суздаля в последний день выставки, и не пожалел никто. Особенно приятно, что к нам присоединились испанцы. Мне хотелось показать им образы ушедшего времени при помощи картин Серебряковой, показать им, что такое Россия и разделить с ними свои эмоции. Мой лучший друг проникся творчеством Серебряковой настолько, что взял кисть в руки, купил мольберт и стал ходить на мои курсы. Я горжусь таким результатом. Я не зря устроил эту поездку! Должен сказать, что испанцы ходили по Третьяковке с раскрытыми ртами. Они говорили, что не всё им близко и понятно, но это потрясающе.
— Давай поговорим о месте, в котором мы сейчас находимся. Расскажи о концепции Сибирского Арт-пространства. Какие у него задачи?
— В этом камерном, но, как ты можешь видеть, очень уютном пространстве создаётся творческая атмосфера. Для этого места характерны чувство стиля и вкус. Сюда не придёт человек, ищущий пошлость. Городу очень нужны места, где человек чувствовал бы себя хорошо и мог раскрыть себя. Это пространство открыто для новых идей, оно прекрасно подходит для художественных выставок, мини-спектаклей, читок, творческих вечеров. Здесь происходит погружение в мир искусства, и каждый желающий может продемонстрировать его многообразие. При этом не имеет значения, состоит ли он в творческих союзах, имеет ли регалии и звания. Но он должен быть мастером своего дела и продумать свой проект всесторонне. Я подчёркиваю это. Если говорить о выставке, то автор обязан разработать концепцию, программу, проводить какие-то занятия, показы. Я бы сказал, что это место для души. Но чтобы оно работало, надо и вложить в него свою душу. Пространство гармонично дополняет личность, но и персона должна ему что-то дать. Тогда происходит равноценный обмен.
— Сейчас здесь представлена твоя третья камерная выставка, и предыдущие две тоже проводились здесь. Почему ты устраиваешь их такими миниатюрными сериями и часто меняешь? Как родилась эта идея?
— Идея родилась, когда у меня накопилось довольно много работ, нигде не показанных. Последний раз моя персональная выставка проходила в Городском центре изобразительных искусств в 2013 году. Мне многое хотелось показать зрителю, но я не мог найти место, в котором мне хотелось бы презентовать свои работы. Я имею в виду, конечно, не уровень выставочных залов и не качество представленных там работ. Ко всем площадкам я отношусь с уважением. Я говорю о некоей химии: хотелось, чтобы атмосфера площадки соотносилась с содержанием моих картин, взаимодействовала с ними и гармонично дополняла их. Я решил устраивать недельные мини-выставки, где экспозиция бы подбиралась исходя из темы. За неделю, подумал я, все желающие успеют посмотреть работы. Первая серия называлась «Наедине с природой». Там я собрал пейзажи из Астурии и портреты — правда, воображаемых персонажей, но это отвечало теме природы, ведь человек — тоже её ребёнок. Программа была составлена соответствующая. Я пригласил выступить художника и фотографа Елену Третьякову, которая путешествовала по Астурии и могла поделиться своим опытом. Рассказ о путешествии «изнутри» позволяет иначе взглянуть на привычные нам названия и места.
— Прекрасно. А вторая серия?
— Она называлась «Сила воображения». С её помощью я показал, как сильно воображение и какие чудеса оно может творить. Возможно, для художников-реалистов оно необходимо в меньшей степени, они отталкиваются от окружающего мира, но для меня воображение имеет первостепенное значение. Твои глаза открыты, но ты видишь образ внутри себя, в своей голове. Он рождается как живой, и мне остаётся транслировать его на холст. Ну, а нынешняя выставка названа «Назад в будущее». Здесь собраны картины, написанные мной с 2009 года. Я оглядываюсь на своё прошлое…
— И пытаешься с его помощью угадать будущее?
— Даже не знаю, куда это меня приведёт. Когда я выстраивал экспозицию, размышлял об образах, проходящих через всё моё творчество. Некоторые работы написаны давно, но в них продолжает жить отражение мира, который нас окружает, поэтому я вижу их актуальность. Когда люди рассматривают их и высказываются, отзывы дают мне понять, что делать дальше.
— Ты ищешь свой путь интуитивно, отталкиваясь от уже сделанного?
— Можно сказать. Но процесс создания образа и написания картины очень сложен. Каждое состояние уникально, и его невозможно предугадать. Вообще сейчас такие времена, когда искусство стоит на рубеже. Многие используют его как инструмент для достижения славы, которая всегда временна, они спекулируют на сиюминутном, на политике. Но у меня не возникает желания прийти и посмотреть на их произведение ещё раз. Если зрителю не хочется увидеть картину снова, зачем это? Я хочу запечатлевать порыв, страсть, эмоцию. Я хочу писать о вечном.
— Минутку. Тебе не нравится так называемое современное искусство?
— Нет, нравится. Я ведь современный художник. Могут быть очень интересные перформансы, инсталляции, синтетические формы. Я и сам мечтаю создать действо, в котором естественно сочетались бы разные виды искусств. Иногда само тело может стать прекрасным инструментом для трансляции идей. Я бы сказал так: в каждом виде искусства есть свои мастера. Но я не люблю, когда искусство становится средством для достижения побочных целей.
— На твоей выставке демонстрируется своеобразный видеоряд. Расскажи о нём.
— Он снят кинокомпанией «VOLKI FILM», созданной режиссёром Маргаритой Волковой. Мне хотелось, чтобы это видео помогло понять, как рождается образ. Как художник Константин Прусов пишет свои картины. Здесь представлены очень разные кадры, отсылающие к некоторым моим работам. И само их дробление символично. Ведь вдохновляют разные вещи: случайный жест, слово, аромат. Иногда человек просто кружку передвинул, и ты в этом что-то видишь.
— Даже так?
— Именно. Видео снимали два дня. Два изматывающих, но очень интересных дня. Было очень весело. Мне нравится процесс съёмки, я уже столкнулся с ним во время работы над фильмом «Вера». Важна каждая мелочь: если что-то отодвинулось, при следующем дубле должно опять стоять на прежнем месте. Кругом были провода, специально для ролика пускали киношный дым. Присутствовало огромное количество людей, визажисты тут же наводили мейк-ап девочкам. Снимали меня, специально нанятых моделей. Замечательный опыт, конечно.
— Как ощущал себя в кадре?
— Мне было очень легко. Маргарита сказала: «Костя, ты идеальный актёр». Конечно, не всё удавалось с первой попытки. Самый сложный момент настал, когда я должен был стоять полуобнажённый, а на меня сыпался снег. Снимали ролик зимой, в феврале, но перед камерой я стоял в помещении. То есть по команде человек должен был оперативно выбежать на улицу, набрать в ведро снег, прибежать и высыпать. В тепле снег тут же начинал таять. В общем, я замёрз, как собака, и у меня даже глаза чесались. Потом мы эту сцену вырезали.
— Вот так всегда. Почему?
— Получалось слишком много меня. Я же хотел сделать акцент не на своей персоне, а на творческом процессе. У нас была задумка сделать финальный кадр, где я бы сидел на белом фоне, и на него с двух сторон лились краски, смешиваясь и образуя этакие абстрактные композиции. Это было самое смешное. Фон затянули белым полотном, и когда помощники начинали лить краску, раздавалось шуршание, как будто голуби летят. Я не мог это слышать спокойно. То в кадр попадала чья-то рука, то я начинал смеяться. У меня самого в руках ещё и конструкция на съёмках загорелась. Вообще я жалею, что не сообразил нанять видеографа, который снимал бы сами съёмки.
— Сколько вариантов видео вы сделали?
— Утверждал итоговый вариант я. Кажется, было четыре версии. Представляешь, два дня мучений — и минута видео! Теперь я просматриваю его, и мне хочется сделать этот атмосферный ряд хоть немного длиннее. И это хорошо. Значит, видео удалось.
— Я так понимаю, ты не прочь посниматься ещё?
— Да! Теперь я знаю, главное на съёмках — чтобы было во что завернуться и что выпить. И огнетушитель под рукой.
— Поскольку ты упомянул Маргариту Волкову, расскажи о фильме «Вера», попавшем на Каннский фестиваль, и своём участии в съёмках.
— Есть Каннский фестиваль в нашем привычном понимании — для полнометражных фильмов. А есть специальная номинация для короткометражек. Фильм Маргариты Волковой попал в каталог фестиваля, ребята ездили представлять его в Каннах. Я благодарю судьбу, что мне встречаются такие увлечённые люди. У нас разные пути, но в какой-то момент мы сходимся и даём друг другу что-то необходимое.
— Кстати, как вы с Маргаритой Волковой познакомились?
— Как-то раз на моём авторском курсе «ИЗО и Флора» мы решили снять ролик о занятиях и искали, кто бы мог это сделать. Через знакомых нашли эту девушку. Она пришла, мы поговорили, она очень харизматичная. Видео сняли в мае, а в августе ребята пригласили присоединиться к ним на съёмках «Веры» в качестве художника-постановщика. Я занимался цветом, выстраивал кадр, подбирал аксессуары. Мы с оператором работали в тандеме, так как обстановка вживую и в кадре смотрится различно. Практически собственными руками я отремонтировал заброшенный лет двадцать назад дебаркадер — плавучий дом в Бердском заливе. Место потрясающее. Актёры иногда ночевали в этом доме, потому что иногда съёмки шли ночью, иногда рано утром. Снимали десять дней. На закрытом показе в кинотеатре «Победа», кстати, показывали видео из-за кадра. Как раз то, что я не догадался сделать со своим роликом. В этом видео и я немножко был. Слава Богу, немножко. Этот закадровый фильм можно посмотреть в интернете…
— А оригинал?
— Оригинал — нет. Он демонстрировался только в «Победе» и на моей предыдущей выставке «Сила воображения». Благодаря съёмкам я понял, что режиссёр может всё. И ещё — вся слава достаётся актёрам, тогда как огромная работа лежит на людях, которых не видно в кадре и о них могут не узнать никогда. Осветители, гримеры, операторы, постановщики, администраторы. Надо снимать фильмы о них!
— Как я поняла, в кадре присутствовали твои собственные картины? Можешь назвать, какие именно?
— Я использовал три работы: «Богиня из Амстердама», «Марина ест вафли Наташи» и «Ты ждёшь меня?».
— Почему именно их?
— Я посчитал, что они наиболее тесно связаны с фильмом тематически. Это фильм о любви, сексуальности, страдании…
— А картины светлые. О дружбе, о надежде. Может быть, они олицетворяли то, в чём героиня особенно остро нуждалась?
— Да! Например, картина «Ты ждёшь меня?» присутствует в сцене, где девушка с мужчиной. А на самом деле они чужие друг другу, и их никто не ждёт. Картина «Марина ест вафли Наташи», где героини ломают вафлю пополам, несёт в себе и идею разрыва, разлома. Я выбирал картины с чётким пониманием, что делаю. Это драма, в ней жёсткий смысл. Поэтому главной картиной была, конечно, «Богиня из Амстердама». На ней женщина с непростой судьбой. Посмотри, её как будто кто-то берёт за подбородок и поворачивает к себе, а её взгляд ускользает, она думает о своём. Эту картину я вывозил на съёмки, снимал специально для этого раму. Не мог держать там постоянно из-за влажного воздуха и сырости. Роль двух других картин исполняли принты.
— Кстати, все три картины присутствуют на этой выставке. Давай вернёмся к ней. Какие работы здесь для тебя особенно ценны?
— Мне здесь дорого всё. Если бы я мог, я бы все их сам у себя купил! (смеётся). Хотел бы, чтобы они находились у меня всегда. Но иногда с ними надо расставаться. Безусловно, есть особенные работы, которые помогли мне открыть в себе нечто новое. Это «Святое семейство», «Мадонна с распятием» и, в том числе, «Богиня из Амстердама». Никогда не думал, что обращусь к реализму, но поехал путешествовать, и всё сложилось.
— Раз ты затронул тему путешествий, расскажи о своей испанской серии миниатюрных пейзажей. Почему ты выбрал этот формат?
— В серии восемь работ. Люди, видящие их на фото, решают, что они большие, но на самом деле их формат 18×24 сантиметра. Такой размер я выбрал, чтобы картины можно было закончить за один сеанс и легко унести в рюкзаке. Есть масса технических моментов, которые надо учитывать. От формата зависит количество краски, время высыхания, размер этюдника. Будь они больше, я бы не уберёг их от повреждений.
— Ты говорил, что погода в Астурии была прохладная.
— Да. Дождливая, ветреная. Сдувало мой этюдник. Это были моменты напряжённого творчества, но и счастливого. В творчестве всегда есть элемент экстрима, ты не знаешь точно, что получится. Особенно если работаешь на природе, ведь нужно успеть запечатлеть состояние, пока не изменилось освещение, а вместе с ним оттенки и тона. И ещё от напряжённого всматривания быстро устают глаза. Это огромный труд. Цените художников! (смеётся).
— Ты упоминал, что две из представленных картин писал в сложный для тебя момент, и это было своего рода терапией.
— Ты рисуешь то, чего тебе не хватает. Реализуешь это в образе. Я счастлив, когда пишу, это самое большое счастье. Забываешь абсолютно обо всём. До сих пор смотрю на эти картины, и меня захлёстывает тёплая волна.
— Я заметила, что многие твои картины отличаются нестандартным подходом, нетривиальностью замысла. Например, «Святое семейство»…
— Семья пришла фотографироваться. Это, может быть, начало двадцатого века. Отец, мать и ребёнок. Отец и мать получились чёрно-белыми, а ребёнок проявился в цвете. Эта идея родилась, и так сюжет больше не раскрыл никто.
— Ты изучал эту тему?
— Конечно. Я говорю себе: «Константин, ты не должен быть банальным!». В одно утро идея рождается и пронзает тебя. У меня было ощущение, будто фотограф — я сам, что герои пришли ко мне и могут вот-вот уйти.
— Расскажи о сюжете картины «Скамейка».
— После моей поездки в Абрамцево, где работали Поленов, Врубель, Васнецов, где жил Мамонтов, открывшие заново русскую культуру, я вернулся переполненный впечатлениями. Помню дом, в который можно было зайти. Я сидел на скамейке и думал: надо это ощущение запечатлеть. И я представил людей, живущих в похожей или этой самой усадьбе. Молодой человек и девушка уединились вечером. Он хочет сделать ей подарок или, может быть, преподнести кольцо. И они специально ушли подальше от чужих глаз в сад. Но в это время в доме включили свет, ребёнок выбежал, за ним бросилась няня, и покой нарушен. И они так испуганно: «Что?» Их пока не заметили, но зато видит зритель. Эта картина написана в наивной манере. Забавный сюжет.
— И детям нравится?
— Дети вообще любят всю серию «А la Russе». Они самые благодарные зрители, потому что освобождены от ненужного опыта, от предрассудков и воспринимают всё непосредственно. Я рад, что на мои выставки приходит много детей. В моих картинах нет ничего пошлого, здесь запечатлена жизнь. Но когда я провожу экскурсии для детей, обычно не гружу их своими историями. Моя задача — рассказать о процессе творчества, о его технической стороне.
— Мы с тобой несколько лет были коллегами. В музее тебе тоже нередко приходилось работать с детьми.
— И чаше всего я вспоминаю именно их. Работать с ними интересно и чертовски весело. С ними я научился многому. Я благодарен людям, которые мне встретились. Даже не предполагал, что стану экскурсоводом в художественном музее.
— А как ты попал в музей?
— Я решил писать диплом о творчестве главного новосибирского художника — Николая Грицюка. Гениального художника. Меня отправили с докладом на научную конференцию, проходившую в музее. Я как раз заканчивал институт, после конференции ко мне подошли и предложили работу. И вот на несколько лет жизнь немножко определена. Теперь наши пути разошлись, но такова жизнь. В конце концов, нет ничего вечного.
— Чем ты занимаешься сейчас?
— Живописью и проектами. Сравнительно недавно участвовал в подготовке фестиваля «Лэнд-арт Сибири». Его проведение было заветной мечтой моего друга Вадима Казанского, флориста с мировым именем. Лэнд-арт любят и знают за границей, но необходимо показывать его и у нас. И вот мечта была воплощена, и мы ему помогли. Мы работали в команде, и каждый отвечал за свой сегмент работ. Кроме того, я продолжаю вести свои курсы. Их у меня два. Курс «ИЗО и Флора» рассчитан на профессионалов — дизайнеров, флористов, витринистов, — которые желают презентовать своё творчество в определённом окружении. Каждое занятие — погружение в конкретную тематику. На курсе «Гений и Я» люди изучают искусство. Я тщательно готовлюсь к каждому занятию. На первой половине занятия мы изучаем личность художника — яркого представителя того или иного направления, потому что в каждом направлении есть свои знаковые имена. А затем ученики пытаются сделать что-то в этом ключе. Каждый уходит с готовой работой.
— И люди при этом могут быть новичками в живописи?
— Да. Абсолютно.
— Невероятно.
— Все удивляются и говорят мне, не побывав на занятии: «Как можно что-то сделать за один урок?» Но я ничего не пишу за своих учеников. Принципиально. Я направляю их, показывая конкретный алгоритм действий, объясняя композицию у доски. Все мои усилия направлены на то, чтобы человек вышел с готовой картиной. Иногда ученикам не хватает времени. То есть они понимают идею, но не успевают закончить работу. Но они могут сделать это дома. Мои ученики не занимаются подражанием. В последний раз мы изучали Ван Гога, и я сказал: «Мы с вами изучили его манеру и технику. Теперь я ставлю перед вами подсолнухи. Попытайтесь запечатлеть их в его технике».
— Кстати, расскажи о заграничных историях своих картин. Насколько я помню, твоя картина «Афина», ставшая гвоздём выставки в ГЦИИ, улетела в Лос-Анджелес?
— Да. Её купил виолончелист Руслан Бирюков, живущий в США. Точно не помню, как именно он нашёл её. То ли увидел её на моём персональном сайте, то ли приезжал в Россию со студентами и попал на выставку. В любом случае занимательна здесь история с упаковкой. Я упаковал картину в деревянный ящик, и в Москве она застряла на четыре дня. Я узнал об этом случайно, когда Руслан стал мне звонить и спрашивать, что произошло. Выяснилось, что для отправки в США посылок в деревянных ящиках требуется специальное заключение от СанЭпидемНадзора.
— Зачем?
— Ну, потому что вдруг в дереве завелись жучки и они уничтожат Америку. Ко мне были так добры, что я попросил переупаковать картину, и её переупаковали. Так что «Афина» заставила меня понервничать.
— Богиня войны же!
— Точно. Воинственная женщина. А моя серия «Каталонский десерт» уехала в Китай. Я участвовал с ней в групповой выставке «Дорожная карта» в ГЦИИ, после выставки забрал и сдал её в салон «Картина». Оттуда её и купили. Всю, целиком.
— А кто купил, не знаешь?
— Нет. Жалею, что не всегда удаётся отследить покупателя. Это могло бы пригодиться в ряде случаев — при составлении каталогов или подготовке выставок.
— В чём, по-твоему, состоит задача искусства?
— Сложный вопрос. Каждый отвечает на него по-своему. Моя задача — подарить людям радость созерцания. Чтобы они задумались и ушли окрылённые. Мне кажется, цель искусства — сохранять духовную составляющую и побуждать открывать в себе новое. Да!
Напоминать людям о том, что они люди. Я думаю, если каждый будет ежедневно задумываться о том, что он может сделать для людей, жизнь станет лучше.
— Ты работаешь для людей, а чувствуешь ли ты их отклик? Были отзывы, которые бы окрылили тебя самого?
— Честно говоря, прежде всего вспоминаются негативные (смеётся). Их было не так уж много. Но вот в книге отзывов пишут много приятного, можешь посмотреть. Помню, одна женщина сказала мне: «Я каждый раз воспринимаю твои картины по-разному». Она посетила все три мои камерные выставки и поняла, как важен антураж и контекст, как много у картины смысловых пластов. Но важнее всего для меня — не услышать, а почувствовать, сделана работа или нет. Несколькими я не был удовлетворён, поэтому просто сжёг их.
— Как сжёг?
— Скатал в рулон и сжёг. Но такие случаи редки, поскольку я не пишу картины ради того, чтобы написать. Я никогда не насилую себя. Прежде всего должен родиться внутренний образ. Что касается отзывов, их много. И по тому, какой отзыв оставил человек, я сразу понимаю, близок он мне или нет. И даже интуитивно понимаю, каков он сам по себе. Я не шучу. Но хочу сказать, что плохие люди на мои выставки не приходили.
Фотограф Александр Менщиков
Фото из личного архива художника
