Завершился октябрь, унесший с собой популярный мистический праздник Хэллоуин вместе с щербатыми тыквами, театрами теней и прочими атрибутами. Отнюдь не по мистическому стечению обстоятельств, а вполне целенаправленно пятого ноября в антикафе «Fun-Time» на улице Державина состоялось первое заседание Книжного клуба. Подобные собрания планируется сделать частью регулярной программы. В честь минувшего Хэллоуина тема обсуждения была предложена закономерная: ужасы вообще и творчество Стивена Кинга в частности. Рассказать аудитории о страхе в чистом виде был приглашён Кирилл Кудряшов – новосибирский писатель, критик, автор произведений в жанрах хоррора и фентези, а также хозяин популярного юмористического паблика, основанного на авторских заметках.
По причине тёплой атмосферы, мягких пуфиков, кружек с чаем и звуков гитары из соседней комнаты вечер ужасов прошёл лишь чуть-чуть ужасно, достигая накала только в некоторых моментах. Пришедшие услышали краткую историю жанра, узнали основные приёмы запугивания читателя и обсудили практическую пользу страха, а заодно поделились впечатлениями от любимых романов Кинга. За несколько часов до начала Кирилл дал стихийное интервью в домашней обстановке, прерываясь на готовку, семейные разговоры и художественное фотографирование еды.
— Почему именно тебя попросили провести сегодняшнюю встречу?
— Потому что в Новосибирске не так много авторов, пишущих в жанре ужасов. Выбор, прямо скажем, невелик. А для меня этот жанр любимый. Люблю смотреть его, читать и писать в нём. С хоррора я начинал свою литературную карьеру. Наверное, этим и обусловлено отношение мамы к моему творчеству. Она дочитала моё первое произведение до второй страницы, на которой обнаружился четвёртый труп, и бросила.
— Стало немного понятнее, что нас ожидает сегодня…
— Изначально организаторы планировали вечер по творчеству Стивена Кинга. Но я не представляю, как за полтора часа можно нормально обсудить творчество Кинга! Поэтому я сказал им, что будет беседа об ужасах вообще. Поговорим, что такое ужасы и с чем их едят. И пьют.
— Зачем они вообще нужны?
— Меня часто спрашивают: «Зачем вы пишете такие страшные вещи? В жизни их и так хватает». Но именно поэтому ужасы и нужны. Они помогают понять, что наши дела не так уж плохи! В шестнадцать лет у меня был очень тяжёлый период. Переходный возраст, подростковые проблемы. Но вот я прочитал «Куджо» Стивена Кинга и порадовался, что не заперт в автомобиле, на капоте которого стоит бешеный сенбернар. Кстати, с тех пор я мечтаю завести сенбернара.
— Раз уж Кинга не обойти, расскажи про любимые романы его авторства.
— На первом месте у меня стоит «Мешок с костями». Я считаю, что это самый страшный его роман. На второе место я бы поставил «Оно», на третье место – «Сияние». Из того, что написано после аварии, я бы отметил «Дьюма-Ки». Но поклонники ужасов должны знать и другие имена. Например, Уильяма Блэтти – автора романа «Изгоняющий дьявола». Обязательно Питера Страуба и его «Историю с привидениями» и «Парящего дракона». Кстати, Питер Страуб вместе с Кингом написал роман «Чёрный дом». Очень странная книга, но удачная. Она была издана в 2001 году. В это время Кинг надолго прерывал работу над циклом «Тёмная Башня», и «Чёрный дом» стал для меня отдушиной. В этом романе очень много отсылок к циклу, и я ловил в нём любые крупицы информации о стрелке.
Из российских авторов я могу назвать Андрея Круза. «Главного зомбоведа страны», как он сам себя называет. «Сумерки» Дмитрия Глуховского можно с натяжкой отнести к ужасам. Там использованы нетипичные приёмы, и об одном из них я как раз буду сегодня говорить. Это приём повторения слов – когда в тексте звучат одни и те же реплики, и в конце концов становится страшно.
— Кстати, а как ты относишься к зомби-апокалипсису?
— Хорошо отношусь. С надеждой. Жду.
— И что делать, если он начнётся?
— Вам потребуется крепкий шлем. Или хотя бы армейская каска. И учитесь догонять тех, кто бегает быстрее вас. Ну, потому что вы, скорее всего, тоже станете зомби, а им нужно что-то есть. В городе с такой плотностью населения надеяться выжить глупо.
— Понятно. А что насчёт фильмов?
— Их можно перечислять до бесконечности. Обожаю смотреть «Пилу». Признаю только первые три части франшизы. Скоро выходит восьмая «Пила». Ну, сюжет, как всегда, блещет оригинальностью, но посмотрим. Люблю «Кошмары на улице Вязов» и очень жалею, что Фредди Крюгер не приходит во сне ко мне. Ещё я большой поклонник «Джиперс Криперс». Тот редкий случай, когда вторая часть оказывается не хуже первой. Но самым страшным фильмом я считаю, как ни парадоксально, «Терминатора». Это отражение смерти в современном кинематографе. Его нельзя остановить, уничтожить, с ним нельзя договориться. Он собирается убить, и он идёт за жертвой, где бы она ни скрывалась. Кстати, есть фильм «Оно» Дэвида Митчелла, к «Оно» Кинга отношения не имеющий. Более точный перевод названия – «Оно следует». Я считаю, это практически заимствование образа из «Терминатора».
— А в твоей собственной жизни происходило что-нибудь жуткое и мистическое?
— Новокузнецк. Командировка. Усталость. С неба падает серый мокрый снег, город меня откровенно пугает. Ночь. Просыпаюсь в гостинице, а передо мной стоит весьма узнаваемая девушка с длинными чёрными волосами. Самара Морган из «Звонка». Я смотрю на неё и говорю: «Спать хочешь?» Она кивает. Я говорю: «Тогда иди на диван. Сюда не пущу, ты мокрая». Она снова кивает и уходит. Накрыло меня только утром. Первым делом проверил, мокрый ли диван. Оказалось, нет. Было очень страшно.
— А чего бояться, если диван сухой?
— А вдруг высох за ночь!
— У тебя издано четыре книги. Расскажи о них.
— Первый, весьма неплохой, роман «Чёрное безмолвие» вышел в 2006 году в издательстве «Корпорация «Сомбра», дай Бог ей здоровья. Просуществовала два года. Ты не знаешь, что такое «Сомбра»? Сразу видно, что ты редко читаешь ужасы. Корпорация «Сомбра» – это компания, выкупившая пустырь в Нью-Йорке, на котором росла роза. И тут я должен сказать: «Ты же сама всё понимаешь». Но ты не понимаешь. Роза – одно из воплощений Тёмной Башни у Стивена Кинга!
В 2008 году в суровом челябинском издательстве с ёмким названием «Издательский дом Олега Синицына» вышел мой роман «Холод». Этим романом я горжусь больше всего, потому что Олег сказал: «На твоей книге я ничего не заработаю, но я её всё-таки издам». Третий роман «Эпидемия FV» был издан в «YAM Publishing» в 2012 году. Я недавно гуглил, он до сих пор продаётся. А знаешь, сколько он стоит? Три тысячи семьсот рублей. Это по нынешнему курсу евро, потому что выпущен он в немецком издательстве. Две тысячи двенадцатый год. Следующий был лучшим в моей жизни…
— Почему?
— Я летал на планере. Впервые выбрался в дальнее зарубежье. Объелся вьетнамской кухней. Кормил крокодилов. Страус сломал мне очки и руку…
— Какой ужас.
— Да нет, хороший был год.
— Кроме того, ты издался в «ЭКСМО»…
— Это было раньше, в 2008 году. Я долго пытался написать фентези и наконец написал роман «Воины Арктара». «ЭКСМО» сказало: «Всё, берём!». Подруга Настя Машевская до сих пор называет меня «Мой гуру, издававшийся в «ЭКСМО», хотя сама уже выпустила три книги. Я отправил роман, пара месяцев – и мне ответили. Ещё месяц – и книга вышла. Я получил десять авторских экземпляров и гонорар – сорок тысяч. Мы купили на них тренажёр – эллипсоид и продали его через полгода. Поняли, что заниматься всё равно не будем.
— После посещения аттракциона «Лабиринт» ты написал хоррор о нём…
— И отнёс его в сам «Лабиринт». Хозяева остались довольны, выложили его в своей группе. Но бешеной известности мне это не принесло, потому что люди видят длиннопост и боятся его читать. Им нужна короткая подача информации. «Гы», «лол», как-то так. Зато, судя по отзывам, большой популярностью пользуются мои юмористические заметки «Мемуары ебалая».
— А что ты пишешь сейчас?
— Вернулся к родному для меня жанру. Сейчас пишу рассказ, у которого пока нет названия. Интрига такова: девушка не может выйти из автобуса, потому что если выйдет – умрёт. Что-то такое произошло, и её прокляли. Надеюсь, скоро его закончу.
— Стивен Кинг часто прибегал к допингу в своей работе. Что скажешь?
— Я пьяный писать не могу. Руки ведь будут дрожать! И потом, мне не нужен стимул. У меня другая проблема: мало времени на литературу. А чтобы работать плодотворно, есть верное средство: пуэр. Три стакана – и я пишу три часа без перерыва.
— А в конкурсах ты принимаешь участие?
— Периодически. Конкурсные работы нужно писать на заказ, а я обычно слишком поглощён тем, что делаю сам. Но иногда тема увлекает. Например, в 2014 году я участвовал в конкурсе «Мистика Москвы». Написал хороший рассказ «Приход Отца». Ну, и по молодости пару раз выигрывал конкурс имени Геннадия Карпунина.
— Ты и юморист, и любитель попугать. Как это вообще сочетается?
— На самом деле у этих жанров есть точки соприкосновения, и задатки юмориста никогда не помешают автору ужасов. Пример. Что делает девушка, на которую из-за угла внезапно выскакивает её парень с криком: «Бу»? Первая реакция, скорее всего, будет непечатная. А вторая: «Хи-хи, ты меня рассмешил!». Так что не мешает сначала попугать, а затем разрядить напряжение смешной сценой. Или наоборот. Вот, кстати, недавно в «Первоснежнике» я читал свой рассказ с дикой концентрацией жути, в лучших традициях хоррора, просто полный мрак. И я не понимал, почему все смеялись!
— Кстати, как завязались твои отношения с «Первоснежником»?
— Как сейчас помню, шёл две тысячи двенадцатый год. Или две тысячи одиннадцатый. Не «как сейчас» помню. И однажды я увидел, что в юношеской библиотеке проходят странные мероприятия. Например, «Мышелётная вечеринка». На ней всё было посвящено летучим мышам. И я подумал: блин, люди что-то интересное делают! У меня нашлась знакомая знакомых из «Первоснежника», которая обещала меня туда привести. В итоге она, конечно, не пришла, а я заявился и остался. Люди писали, обменивались впечатлениями. Это очень вдохновляло, заряжало творческой энергией. Поначалу мы собирались в подвале. Да, лучшие времена были именно в подвале. Происходило много курьёзов, и большая их часть случалась из-за меня, потому что я всё время ржал над стихами.
В «Первоснежнике» я познакомился с Катей Дроздовой, прекрасной новосибирской поэтессой. Хотел бы ещё отметить Гелю, которая пишет под псевдонимом Бессмертная. У неё глубокие, интересные и ироничные стихи. С тобой вот познакомился там же. Благодаря «Первоснежнику» сложилось наше трио с Василиной Владимирцевой и Таней Тюлькиной. То есть с Василиной мы познакомились в клубе, а Таня как-то пришла на наш вечер в джаз-клубе «Труба». В качестве трио мы просуществовали целый год. Иные рок-группы меньше живут. Потом уже вдвоём с Таней мы ездили на гастроли в Томск. С Катей Дроздовой выступали в Барнауле.
— Расскажи, как ты организовывал эти гастроли.
— Да очень просто! Я изучаю город, пишу в антикафе и бары: «Ребята, хотите, я у вас выступлю?». Как правило, хотят. Вообще очень многое решается посредством общения с людьми. У тебя есть материал, у них место. Приходишь и договариваешься. Концепция поездок была такая: мои юмористические заметки и стихи. Я считаю, что таким образом продвигал поэзию в массы. Люди любят смеяться, но многие не хотят грузиться эмоционально тяжёлыми вещами. Иногда я звал друзей на наши концерты и слышал: «Там же стихи. Не хочу париться. Боюсь впасть в депрессию».
С ностальгией вспоминаю томских гопников. Наше с Таней выступление в Томске – романтика! Из тех, кто подписывался «в контакте», никто не пришёл. Пришли обычные люди. Не хочу их обижать, но среди них были реально гопники. Они сидели, занимались своими делами. Они вообще были не в курсе, что мы собираемся выступать. Таня спросила меня: «Может, уйдём?» А я говорю: «Нет! Не зря же ехали». Вышел, деликатно кашлянул. Их самый главный развернулся, поднялся со своего места. Я говорю: «Ребята, вы знаете, у нас тут как бы вечер стихов и прозы». Он посмотрел на нас и говорит: «Ну, давайте». Ну, мы и дали. Над моими юморесками смеялись. Это было приятно, так как они созданы для того, чтобы над ними смеялись. Потом я заметил, что некоторые, слушая Таню, украдкой смахивают слёзы. В антракте они фотографировались с Таней…
В итоге время подошло, нас не отпускают. А я думаю: больно их много, драться как-то не хочется. Робко так говорю: «Вы знаете, нам уже пора». Отпустили, до машины проводили, помахали на прощанье. Обожаю Томск.
— То есть город тебе понравился?
— Я верю, что чувствую ноосферу города. В некоторые места приезжаешь – и тебе хорошо. Там люди позитивные, яркие, радостные. Мы с Таней идём по набережной, студенты стритуют. Я им говорю: «Можно с вами сфотографироваться?». Они: «Конечно!». Рядом с набережной, где Ушайка впадает в Томь, есть фонтан. По-моему, это сердце Томска. Там легко дышится. Даже если у тебя плохое настроение, ты придёшь туда – и станет светло. Таня назвала нашу поездку «томскотерапией». Мой совет: если вам плохо, поезжайте в Томск. Будет плохо и вам, и Томску. Шучу.
— Москва тоже пришлась тебе по душе. А что лучше – Москва или Томск?
— Теперь я даже не знаю. Москва такая же, как Томск, только больше. Она распахивает объятия, говорит: «Мне нужно больше людей!» – и забирает их к себе. К Москве я испытываю какое-то иррациональное чувство. Самые сильные впечатления остались от Александровского сада. Это сердце Москвы, как и фонтан в Томске. И, конечно, поразил музей Булгакова. Это квартира во времени. Приходишь туда и ожидаешь, что чёрный кот, на самом деле там живущий, вот-вот достанет примус и запрыгнет на люстру.
— Изначально ты начал собираться в Москву ради Международного авиакосмического салона…
— Я люблю небо и всё, у чего есть крылья. Кроме голубей. И очень давно я мечтал попасть на МАКС. Да, с него и началась поездка в Москву. Я увидел такие легенды авиации, как ТУ-144, ТУ-95, ТУ-160. Мои ожидания оправдались, но Москва их затмила.
— Ты забыл эпичную грозу, которая чуть не выгнала нас с поля.
— На МАКСе всегда идёт дождь. Это традиция. Интересно, что раньше его проводили в августе, и в один из трёх дней салона всегда начинался ливень. Теперь его перенесли на июль, в результате чуть не смыло всю столицу. В Москве периодически что-то накрапывало, но в день нашей поездки на МАКС ничто не предвещало непогоду. Небо было ясным, в нём кувыркались самолёты. А потом собрались тучи, и начался потоп. Люди бросились в демонстрационные павильоны, рассчитанные на сотни, а не на тысячи посетителей. Было весело. Мы мокли около часа…
— Мёрзли гораздо дольше…
— Но не уехали. Русские не сдаются!
— Мы сидим за столом, ты прямо сейчас готовишь свинину в яблочном соусе и собираешься лепить вареники с вишней. В твоём инстаграме постоянно появляются фотографии экзотических блюд. С чего началось это увлечение?
— Я очень люблю поесть. А если хочешь есть самое вкусное – сделай это сам. Всё началось с банального: я купил хлебопечку. Потом попробовал в китайском ресторане утку по-пекински и подумал: вкусно! А что так дорого-то? А я так смогу? Смог. Все считают, что жена должна быть в восторге от моего хобби. Но на самом деле получается так: когда она готовит, я подхожу, смотрю из-за спины и нудным тоном говорю: «Серьёзно?! Ты собираешься класть сюда это?! Ты даже не добавишь в суп сушёные лапки летучих мышей и коготь ящерицы?! Ты что, не собираешься выдавить сюда сок папоротника?!». Или другая ситуация. Она приходит из тренажёрного зала, а на столе блины…
— Думаю, самое время спросить…
— … про самое необычное блюдо, которое я готовил. Это карп. Я купил живого карпа, чтобы сделать жене сюрприз. Он убегал от меня, даже прятался под прилавок. Полчаса погони, два часа готовки – а съели мы его за десять минут. Обидно.
— В моём стихотворении про твоего карпа всё закончилось хорошо.
— У нас тоже всё закончилось хорошо. Мы наелись! А у тебя он оказался в узилище. Ты об этом не задумывалась? Твой карп обречён жить в неволе. Такой карп-зэк.
— А какие ещё кухонные гаджеты ты приобрёл после хлебопечки?
— Первой была она, потом понеслось. Это постоянная тема для разговора с женой: «Дорогая, давай купим вот это! – Ставить некуда!». Появились мороженица, две мультиварки, хлебопечка с багетницей, гриль, суровая чугунная сковородка из Челябинска. Запиши, самые лучшие сковородки делают в Челябинске. Ещё паста-машина. Жена категорически не хотела давать на неё деньги. Я втихомолку копил целый год. Купил паста-машину и набор ножей. Света спросила: «Откуда?». А я сказал: «Ты читала Пауло Коэльо? Когда чего-то хочешь, вся Вселенная идёт тебе навстречу!». Потом пришлось признаться. Зато теперь мы сами делаем не только хлеб, но и пасту. Так же было и с мороженицей. Когда Света узнала, что она стоит семнадцать тысяч, чуть не убила меня. Но поела мороженого и подобрела.
— Что для тебя важнее всего в жизни?
— Печень.
— О чём ты мечтаешь?
— Обогнать звук. И побывать на Сент-Мартене.
— Зачем?
— Чтобы быть сдутым в океан из-за выхлопов взлетающего лайнера. У них там взлётная полоса подходит вплотную к пляжу. Ограждение символическое. Самолёты подъезжают, разворачиваются задом и взлетают. Людей сдувает.
— А зачем им такой пляж?
— Как зачем?! Они туда только ради этого и едут! Когда самолёт поворачивается и начинает прогревать двигатели, там знаешь какая очередь выстраивается! Люди берутся за руки и улетают в океан вместе! Так романтично.
Интервью взяла Юлия ФЕДОРИЩЕВА
Фото Татьяны Мокроусовой, Светланы Кудряшовой, Марии Вашест, Егора Богдана, Дарьи Обидиной, Марии Костиной